Первый американец. Загадка индейцев доколумбовой э - Страница 102

102

Но этот американец норвежского происхождения был первым, кто исследовал все аспекты изготовления оружия и орудий, не пропустив ни одной возможности. Он пришел к выводу, что не обязательно твердым камнем обрабатывать мягкий, можно с помощью круглых костей или деревянных плашек прессовать и откалывать от твердого как сталь кремня осколки, напоминающие чешую. Скавлем подробно изучил, как держать камень, где нужно нанести удар, а где следовало применить давление. Самое же главное: он показал, как за удивительно короткий период времени умелый индеец каменного века мог изготовить наконечник стрелы не за несколько дней и даже недель, а за считанные минуты! Для изготовления хорошо отшлифованного каменного топора ему требовалось не больше двух часов. Скавлем доказал и добротность таких инструментов: за десять минут он срубил каменным топором дерево толщиной 7,5 см.

Его эксперименты ответили и на вопрос, почему доисторические охотники так беззаботно обращались со своим оружием и после убийства животного не вытаскивали наконечники дротиков для повторного употребления (или не вырезали, если было сломано древко). Они не испытывали такой необходимости, ибо им не составляло труда с нужной быстротой изготовить новое оружие.

Когда мы в музеях осматриваем эти древние наконечники (а в Соединенных Штатах нет музея, который не обладал бы ими в больших количествах), то часто сталкиваемся с названием projectile points, что следует перевести не «наконечники дротиков» или «стрел», а «метательные снаряды».

На это есть своя причина. Древнейшие наконечники принято считать наконечниками дротиков не только за их величину, но также и потому, что стрела и лук появились в первом тысячелетии до н. э. В переходный же период, от древних охотников к собирателям и оседлым людям, изготавливали наконечники самой различной величины и формы, поэтому зачастую просто невозможно точно определить их назначение.

Что же касается разнообразия форм, то со времени фолсомской находки обнаружили такое количество разнообразных наконечников, что для их классификации пришлось созвать несколько археологических конференций. При этом пришли к выводу, что следует считать нецелесообразными или неправильными уже принятые категории, исходившие из типа только одного наконечника. К примеру, название «культура Юма», которому в старой литературе посвящали целые книги, согласно решению от 1948 г., археологами больше не употребляется.

Нет смысла перечислять все названия, начиная от Идена и кончая Плейнвью, возникшие от названий мест находок и определявшие различные формы наконечников. Но одну форму следует выделить. Поскольку все формы наконечников, изготовленных людьми каменного века, во всем мире приблизительно одинаковы, в данном случае речь идет, очевидно, о чисто североамериканском изобретении. Это желобчатый наконечник, наилучшей и самой красивой разновидностью которого является фолсомский наконечник.

Этот наконечник дротика имеет форму длинного узкого листа, перерезанного по диагонали и снабженного двумя желобками (fluted). Если вы проведете пальцами с обеих сторон по желобкам, нередко идущим от основания до острия, то испытаете чисто эстетическое удовольствие. Эти наконечники первые маленькие шедевры доисторического человека. Вероятно, при их изготовлении он имел в виду не только целесообразность изделий. И совершенно очевидно, что на расщепленном конце древка дротика наконечник с желобками крепился лучше, чем без них. Без желобков, вероятно, тоже хорошо обходились, о чем свидетельствует бесконечное количество вариантов более ранних и поздних времен. Но что побудило фолсомского человека взяться за эту дополнительную работу?

До того как Скавлем доказал, что можно сравнительно легко изготовить и красивое оружие, вызывало удивление уменье и, как полагали, бесконечные труд, усилия, необходимые для изготовления фолсомских наконечников.

С трудом или без него изобретение наконечника с двумя желобками, этого самого красивого изо всех каменных орудий труда доисторического человека, принадлежит североамериканскому индейцу. Некоторые из них так совершенны по форме, что не знаешь, чем восхищаться целесообразностью или красотой, но эстетическое восхищение техническим совершенством, в особенности архитектурой, является привилегией двадцатого века. Я уже указывал в этой книге на значение самостоятельных изобретений. Известный испанский философ Ортега-и-Гассет дал поэтическое объяснение изобретению стрелы и лука (мы напомним еще раз, что они появились в Северной Америке только в первом тысячелетии до н. э.). Он написал: «Вполне вероятно и очень соответствовало бы духовному миру доисторического человека, если бы его изобретение стрелы было своего рода материализацией метафоры. Когда охотник увидел убегавшего зверя, у него мелькнула мысль, что легкокрылая птица сумела бы его настигнуть.

Но, поскольку он не птица, да таковой и не было под рукой просто удивительно, как мало заботился о птицах совсем примитивный человек, он приделал к одному концу маленькой палочки клюв, а к другому перья, то есть изготовил искусственную птицу стрелу, которая могла, молнией пролетев по воздуху, пронзить бок большого убегавшего оленя»2.

Первое «чудесное оружие» североамериканцев. Задолго до изобретения стрелы и лука первобытный охотник использовал в борьбе с огромными животными этот атлатль-копьеметалку.

Не менее удивительным было изобретение атлатля, появившегося задолго до лука и стрел. Атлатль был весьма эффективным оружием против крупных зверей и представлял собой первое значительное достижение человека в производстве вооружения.

102